суббота, 8 января 2011 г.
Давайте уточним: устоять в Истине или «Апология арминианства»?
Владимир Лебедев, г. Хабаровск
Некоторое время назад я с двояким чувством воспринял новость о выходе в свет книги Геннадия Гололоба, посвященной изложению и защите арминианского учения о спасении, и поспешил приобрести экземпляр из небольшого тиража этого издания. Признаюсь сразу, название книги показалось мне очень претенциозным и … подозрительным: «Устоять в истине. Апология арминианства» (Одесса: Христианское просвещение/Ассоциация «Духовное возрождение», 2009).
С одной стороны, я был очень рад этому событию, потому что надеялся, что «лед тронулся» в сфере издания протестантских богословских учебников, написанных отечественными авторами. Солидная, почти 900-страничная коллекция статей в хорошем переплете. Не секрет, что, на сегодняшний день, почти все труды из области систематического богословия на русском языке – это переводные материалы. Нам служат и нас формируют М. Эриксон, У. Грюдем, Ф. Баракман, Ч. Райри, Р. Спрол, Р. Пикирилли, и ряд других реформатских, лютеранских и пятидесятнических авторов. Здорово, что книга Гололоба стала первой ласточкой, хотя она и не является пособием по систематике, а сборником полемических статей.
С другой стороны, я был несколько разочарован тем, что прочитал. И дело вовсе не в том, что я не согласен со многими утверждениями Гололоба. Быть несогласным, критически оценивать предпосылки и выводы автора – дело естественное и даже желательное для любого ответственного читателя. Ведь никакой автор, в здравом уме, не будет претендовать на обладание истиной в конечной инстанции и должен приветствовать критические оценки от своих читателей.
Я читал статьи внимательно и, надеюсь, с высокой долей объективности. По своим богословским убеждениям я не кальвинист, поэтому критический настрой по отношению к кальвинизму меня ничуть не задевал. Впрочем, я не отношу себя и к лагерю арминиан. Полагаю, я один из многих, кто не считает, что по вопросу богословия спасения мы должны ассоциировать себя с одной из двух возможных позиций. Можно судить о доктрине спасения и с принципиально иных позиций. Например, православным богословам полемика между кальвинистами и арминианам малоинтересна и кажется не более чем протестантской софистикой, едва-ли связанной с подлинной христианской сотериологией.
Еще одна «колокольня», с которой можно, и по-настоящему следует, рассматривать спасение – это дисциплина, известная как «библейское богословие», значительно развитое в западном христианстве и практически отсутствующее на пост-советском пространстве. Библейское богословие, сфокусированное исключительно на библейской терминологии и культурно-историческом контексте, служит альтернативой систематическому богословию, философскому и апологетическому по характеру, в рамках которого традиционно и, собственно, без учета вариантов, возникло и развивается кальвинистско-арминианское противостояние.
Но вернемся к «Апологии арминианства». Читая книгу, я не стремился поддержать или опровергнуть одну или другую систему, но хотел оценить подход, цели, риторику и богословский метод, если таковой был сформулирован автором.
Не могу не начать свой анализ с названия книги. «Устоять в истине» и «Апология христианства» – заявления, с одной стороны (как уже было сказано), претенциозные, а с другой стороны, могут задеть религиозные чувства искренних христиан, придерживающихся других взглядов. Как название книги, так и аргументация на ее страницах, недвусмысленно выражают мнение автора, что быть арминианином и означает, собственно говоря, быть христианином, стоящим в истине. Другими словами, «устоять в истине» означает быть именно арминианином, а не только «не впасть в кальвинизм»! Ведь именно кальвинизм, как единственный оппонент, развернуто критикуется приверженцем арминианства в этом сборнике. Гололоб даже отбивает апостола Павла от лагеря кальвинистов и – как и следовало ожидать – характеризует его богословие, как очевидно арминианское. Как же быть таким как я, кто не согласен ни с арминианской, ни с кальвинистской системой? У нас, что, больше не осталось ориентиров? Как мне читать Библию, отказавшись от обоих пар очков?
Неужели кто-то может всерьез думать, что только одна система, с определенным названием, может быть истиной, в которой исключительно должен устоять христианин? Значит ли это, что другие традиции, подходы к осмыслению вопроса и любое инакомыслие (по сравнению с арминианством по Гололобу) должны быть осуждены как заблуждение, наряду с кальвинизмом? И, в конце концов, разве не учил евангелист Иоанн, что Истиной является Личность, а не мировоззрение или догматика убежденных в своей правоте мыслителей? Разве вызов «устоять в истине» не должен относиться к «пребыванию» во Христе и Его Слове? Или Христос и Его Слово с каких-то пор стали отождествляться с арминианством?
Касательно заголовка «Апология арминианства» хочется сказать, что в апологии нуждаются именно базовые определяющие положения христианства перед лицом внешних принципиально анти-христианских угроз, но никак не избранные частности внутри многовековой динамики христианского – даже сузим границы – евангельского богословия. Что будет с евангельским христианством (в России, в частности), если разномыслящие богословы и служители будут заниматься апологетикой, направленной против братьев и сопастырей и их убеждений по второстепенным вопросам? Разве апостол Павел не учил тому, что даже «разделения/разномыслия» «должны быть» между христианами, чтобы определились «одобренные Богом»? И должны ли мы судить «чужого раба», который «перед своим Господином стоит или падает»? Не стоит ли нам лучше в смирении стремиться делиться мнением и наставлением, и поощрять к добрым делам, даже если мы по-разному понимаем действенность благодати, порабощенность воли и вариации «лапсарианизма»?
Громкость названия книги кажется излишней, если учесть, что именно кальвинизм является хорошо разработанным мировоззрением, что изложено, например, в книге А. Кайпера «Христианское мировоззрение. Лекции по кальвинизму». Арминианство же является не более чем реакцией на ряд (очевидных и для меня лично) рискованных кальвинистских постулатов. Гололоб не считает нужным говорить о доктринах, общих для кальвинистов и арминиан, в то время как автор-арминианин Р. Пикирилли («Кальвинизм, арминианство и богословие спасения») признает факт общих оснований и перечисляет их. Поэтому, определять как «истину» полемическую аргументацию по ряду существенных, но второстепенных положений, при этом принижая общие фундаментальные положения, попросту неконструктивно.
В общем, в книге изложены множество полезных наблюдений по библейским текстам и богословским концепциям, которые оттачивают богословское мышление читателя. Справедливая критика слабо обоснованных кальвинистских положений тоже заслуживает внимания. Например, ценным представляется наблюдение, что вера, как «участие человеческой воли в вопросе получения спасения в дар требуется Библией не в качестве заслуги, а в качестве выразителя нужды» (стр. 73). В то же время, абсолютистские про-арминианские мнения по многим текстам, высказанные так, как будто не существует многих томов авторитетных комментариев достойных внимания, в свою очередь вовсе не безупречны. Согласно Гололобу, почему-то «приходится признать», что в Римлянам 7 «Павел отождествляет себя с невозрожденным человеком» (стр. 26). Кому и почему приходится это признать, и что значит то, что в «его [Павла] рассуждениях нет присутствия Святого Духа», неясно.
Текст статей в сборнике Гололоба выдержан, следует отметить, в агрессивно-саркастическом духе, что, увы, ослабляет интерес к аргументации по существу. Изложение больше похоже на заказную публицистику, дискредитирующие те или иные силы в обществе, приправленные несдержанными эмоциями, чем на философское сочинение или богословское исследование, провоцирующее поиск истины и призванное быть примером для начинающих академиков и практиков. Так, мнения Августина и Кальвина без обиняков квалифицируются как «искажения» и «извращения». Получается, совсем неважно в каком контексте формировались искренние убеждения великих мыслителей (без претензий на истину в конечной инстанции, конечно). Может им просто не повезло пообщаться с одним богословом XXI века, чтобы он открыл им глаза на истину?
Множество богословских заявлений вызывают больше вопросов, чем созидают аргументацию. Судите сами (самостоятельное высказывание, не вырывая из контекста): «Избранными евреев делали вовсе не дела, а их вера, которая после освобождения от рабства (в смысле опекунства) закона стала применима ко всем без исключения людям» (ст. 20). Как мне представляется, избранными евреев «сделал» Божий замысел (столь уникальный по сравнению с земными/человеческими методами избрания), а вера, причем именно «отцов», не всех иудеев, была откликом на Божью инициативу. Более того, вера «не стала применима после…» , а была применима всегда; вспомним Авеля, Еноха, др. Или, другой пример: «Павел не отрицает оправдания делами…». Это можно было бы с долгими комментариями вложить в уста Иакова, но никак не Павла.
Неоднозначно воспринимается своеобразный обзор Послания к Римлянам. Автор без всякой осторожности квалифицирует главы Послания как «явно арминианские по своем богословию». С неуместным сарказмом он заявляет: «Никто из них [кальвинистов] неспособен объяснить, почему столь пелагианские тексты присутствуют в трудах такого сильного «выразителя» кальвинистской доктрины, как Павел» (курсив мой). Нам должно быть понятно, Павлу не было никакого дела до «гостей из будущего», именно богословских систем, попросту чуждых ему. Это сравнимо с тем, как если бы кто-то записал Маяковского в великих моралистов под впечатлением его стихотворения «Что такое хорошо…», Эйнштейна в христиане из-за его высказываний о вероятности духовного, или Льва Толстого в протестанты, отметив его высмеивание православной службы в романе «Воскресение».
Зачисление Павла в чью бы то ни было команду граничит с безнравственностью. Однозначно, Павел был дитем своего времени, руководим свои опытом и откровением, и встречал брошенные именно ему вызовы. Все это очень далеко от схоластических и модернистских дебатов между кальвинистами и арминианами. То, какими понятиями оперировал Павел, может быть очень далеко от значений, которыми Пелагий и Августин, Лютер, Кальвин и Арминий, и спорящие сегодня стороны нагружали и нагружают концепции предопределения, избрания, благодати, веры, смерти, и т.п.
Невозможно, конечно, перечислить здесь все слабости арминианской аргументации Гололоба из его 900-страничного изложения. Да и ненужно это. В любом письменном труде, претендующим на поиск (или утверждение) истины, можно найти как сильные, так и слабые стороны. Главное другое. Никому не следует наивно, или же, наоборот, с риском высокомерия, высказываться так, как будто все другие мнения – сущая чушь. Ослепление собственной правотой и увлеченная битва с ветряными мельницами может не позволить нам увидеть по-настоящему достойные внимания варианты, о существовании которых мы могли бы и не подозревать. Свет не сошелся клином на кальвинизме и/или арминианстве.
Должен добавить, объективности ради, что чувства, вызванные прочтением «Апологии арминианства», возникали у меня и ранее, в частности при знакомстве с книгой кальвиниста Р. Спраула «Волеизъявление верить. Дебаты по вопросу о свободе воли» (R. C. Sproul, Willing to Believe: The Controversy over Free Will). Те же претензии на истинность, теперь уже кальвинизма, обвинения арминиан в отступничестве от «истинно евангельского» кальвинистского понимания, однобокое прочтение «Порабощения воли» М. Лютера без учета его религиозного контекста, и т.п. Увы, «старые песни о … неглавном».
Остается надеяться, что следующие пособия по систематическому и библейскому богословию, написанные отечественными авторами и доступные русскоязычному читателю, будут исключительно информативными, конструктивными, провоцирующим поиск и диалог, и лишенными нападок и дискредитации. Ведь, если брат брата изгоняет, не устоит Царство….
Если апология арминианства будет осуществляться в манерах Геннадия Гололоба, то она не только не привлечет в ряды арминиан многих кальвинистов и не-кальвинистов, вроде меня, но и будет вызывать неприязнь и огорчение. Это будет лишь отдалять нас от единства. А Тот, Кто есть Истина, Тот, Кто терпел несовершенства своих учеников (да и врагов тоже), продолжал учить словом и делом, предоставив суд Отцу, Судии праведному, будет стоять в стороне, с грустью наблюдая за неприязнью в среде тех, кого Он искупил.
Да будут все едино!
О единомыслии, разномыслиях и путанице понятий
Владимир Лебедев
Не сочтите за занудство, но после прочтения статьи И. Колгарева «Будьте единомысленны, братья-баптисты» (МИРТ 4:73; или http://rus-baptist.narod.ru/edinomyslenny.htm) у меня сразу возникло желание написать отклик. Призывы и патетика автора показались мне далекими от усилий по созиданию единомыслия, и опаснее кальвинизма, против которого он предостерегает.
Кому Бог велит быть единомысленными и в чем?
Прежде всего, я обратил внимание на то, что призыв «будьте единомысленны, братья-баптисты» – попросту не является библейским как таковой. К чему бы ни призывал автор статьи далее…. А ведь баптисты слывут верующими, преданными Библии! Библейские призывы звучат так (курсив мой):
Римлянам 12:16. «Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не переоценивайте свою мудрость» (перевод последней фразы свободный; ср. Синодальный перевод с другими русскими переводами).
Римлянам 15:5-17. «Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию».
2 Коринфянам 13:11. «Впрочем, братия, радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны, - и Бог любви и мира будет с вами. Приветствуйте друг друга лобзанием святым. Приветствуют вас все святые».
1 Петра 3:8: «Наконец будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры».
Филиппийцам 2:2-5. «…Дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя…. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе».
И наконец, фундаментальное высказывание нашего Господа Иисуса Христа, правда, не о единомыслии, а о единстве, которые, впрочем, недалеки друг от друга:
Иоанна 17:21-22. «…да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино.»
Уместно сделать несколько наблюдений по этим текстам.
(а) Иисус и апостолы не выделяли из вселенского числа верующих тех, кому исключительно стоит быть единомысленными, так как если бы другие могли быть, какими захотят. Все должны быть единомысленными, не только представители одной деноминации, и не представители разных деноминаций, каждый вокруг своих традиций и убеждений.
(б) Единомыслие должно быть о Христе и Его спасительных деяниях; не о наследии одной деноминации и не об особенностях той или иной богословской позиции.
(в) Единомыслие нарушается, когда верующие начинают сравнивать себя с другими и всерьез считать, что они правее. Это проявляется особенно остро, когда речь идет не о фундаментальных вопросах веры.
(г) Единомыслие имеет место, когда люди, находя свое единство во Христе, приветствуют и принимают друг друга, считают друг друга братьями и одинаково святыми во Христе, и т.п. (см. библейские тексты выше), несмотря на то, что между ними есть слабые и сильные, плотские и духовные, некоторые «мыслят иначе» или «рассуждают правильно», судят «по плоти» или судят «праведно», «поступают не по вере» или «живут по Духу», «едят мясо» или не едят, и т.п.
Если наши призывы к единомыслию не соответствуют библейским, то, может, мы идем не той дорогой? Может авторы Священного Писания просто не знали, что однажды будет прекрасная деноминация баптистов, и потому не уточнили, что под «братьями» и «всеми» они имели в виду именно их? Меня не покидает мысль, что брат Колгарев так и думает, смакуя разногласия с кальвинистами и другими деноминациями, опасаясь их как врагов и не стремясь к единомыслию со всеми детьми Божьими.
Так в чем же секрет? Кто и вокруг чего должны быть единомысленны? Неужели молитве Иисуса о единстве и велениям апостольским о единомыслии не суждено сбыться?
Наше наследие или Слово Его?
В условиях полемики о единомыслии, каждый верующий – положа руку на сердце и с молитвой «…испытай меня и зри, не на опасном ли я пути…» – должен задаться вопросом: Что по-настоящему важно: (а) наше вероучение и традиции, наша конфессиональная идентичность, или (б) Слово Его, которое омыло нас, любовь Его, объемлющая нас, благодать Его, спасшая нас? Чем – первым или вторым – мы можем пожертвовать, если придется, а чем точно нет? А пожертвовать придется. Иначе, мы – вселенское собрание рожденных свыше верующих во Христа – потеряем подлинный объект, вокруг которого строится единомыслие христиан. Баптистам следует хранить традиции, вспоминать наставников, хранить конфессиональную идентичность, но не за счет Слова Христова и любви Его, которая одинаково проявлена к христианам с другими убеждениями и других деноминаций.
Конечно, любая «церковь» занимается апологетикой и приводит в действие защитные механизмы, как говорит Колгарев. Само по себе это правильно и естественно. Однако, на нас лежит ответственность за то, в какой форме и с какими мотивами мы будем этим заниматься. К сожалению, И. Колгарев призывает баптистов к включению защитных механизмов для сохранения баптистского наследия вместо исполнения повелений Писания и сохранения «единство духа в союзе мира» (Еф. 4:3) среди всех рожденных свыше верующих во Христа. По его словам, это две противоположные задачи. Сохранение от размывания того, что он называет «нашей верой», предполагает противодействие другим рожденным свыше христианам только из-за того, что они придерживаются других мнений по поводу второстепенных вопросов.
На мой взгляд, то, что в братстве ЕХБ действуют несколько различных богословских школ, не является «серьезной проблемой», или проблемой вообще. Это неизбежное и нормальное явление, учитывая привилегию свободомыслия, завоеванную в свое время протестантами! Или кто-то надеется на возвращение тотального контроля над умами верующих по средневеково-папской модели, и таким образом учредить единомыслие? Существование различных богословских школ само по себе никак не должно влиять на единомыслие. Этот факт может столкнуть лбами наследия разных групп, но единого для всех Слово Христа у нас никто не отнимет. А ведь именно вокруг Слова Христа мы призваны сохранять единомыслие, разве нет? Если мы, в первую очередь, стремимся «не размыть наше вероучение», то мы обречены на то, чтобы не исполнить повеление Писания о единомыслии среди всех рожденных свыше христиан. Мы, дети Божьи, можем сколько угодно (обязательно в духе братской любви!) обсуждать спорные моменты, исторические противоречия, точки межденоминационного несогласия, при этом оставаясь ЕДИНОМЫСЛЕННЫМИ вокруг Христа и Его Слова, которое очистило нас и вливается в нас обильно (Иоанна 15:3; Колоссянам 3:16).
Но, спросит кто-то, что же считать второстепенным, а что первостепенным? И что считать Его Словом? Надеюсь, никто из детей Божьих, в здравом уме, не дерзнет отождествить свою богословскую позицию, свое толкование библейских текстов, или свое предание с Его Словом. Предание, наследие, богословские системы, уклад жизни и служения, и т.п. – это хорошо, интересно и назидательно, но это НЕ первый АВТОРИТЕТ для христианина.
Кто-то опять спросит, а что, мол, ты имеешь в виду под «Слово Христа»? Если так, то это отличный вопрос! Давайте объединимся в вечном поиске ответа на этот вопрос, по-настоящему достойный нашего внимания. Вместе пожелаем познать Слово, который был у Бога, и Который есть Бог, Который стал плотью и обитал с нами, полный благодати и истины. Этот поиск точно сохранит единомыслие и между баптистами, и между баптистами и другими конфессиями, и между исповедниками различных богословских школ!
Несколько лет назад мне пришлось быть в Юго-восточной Азии вместе с одним видным деятелем славянского братства ЕХБ. Посетив одно богословское учебное заведение, мы с удивлением отметили, что преподаватели и сотрудники являются представителями пяти или шести конфессий. На наш вопрос руководителю школы, «Как вам удается служить вместе при таком разнообразии?» мы получили лаконичный ответ из уст, расплывшихся в искренней улыбке: «Дух Святой! Дух Святой!»
Опасность эксклюзивистского сепаратизма
Эксклюзивистским сепаратизмом (от англ. exclude, «исключать, отвергать» и separate, «разделять») можно называть описанные в Новом Завете разделения в общине верующих, разрыв Тела Христова на противостоящие партии. Такие схизмы имели место в церкви с первых декад ее существования (1 Коринфянам 1:10-12) и являются результатом раскольнических настроений влиятельных людей. Сепаратисты считали себя эксклюзивными, т.е. они исключали из числа правых людей с другими мнениями.
Тогда люди говорили, «Я – Павлов» или «Я – Аполлосов». Эти заявления отражали примитивные богословские дебаты того времени. Каждый крикун считал себя истинных последователем Христа, на самом деле отодвинув Его в сторону, и разрушая общину, Им созданную. Отсюда риторическое восклицание Павла: «Разве Христос разделился?» (ст. 13)
Сегодня мы более искушенные. Мы говорим: «Мы – арминиане», и «Кальвинизм опасен». Другие говорят: «Мы – кальвинисты! Арминиане – еретики!»(Правда, пока про опасность со стороны другой богословской системы среди русскоговорящих я слышал только от арминиан в адрес кальвинистов). И. Колгарев предупреждает об опасности попыток сосуществования двух богословских позиций в братстве, считает, что он ведет к деградации и отступлению, усматривает широкомасштабный заговор со стороны кальвинистов по разрушению братства ЕХБ. Печально то, что рожденных свыше детей Божьих он называет «противниками» лишь только потому, что они не придерживаются его доктрины. Их действия, наверняка мотивированные обычными библейскими задачами евангелизщации и ученичества, очерняются как вражеские. Неужели неважно то, что они – по благодати через веру – во Христе вместе с арминианами?
Если в мире существуют и баптисты-кальвинисты и баптисты-арминиане, что мешает им сосуществовать в одной стране и даже в одной организации или церкви? Ряд богословских постулатов отличаются, как и предания и традиции, но Христос-то один! Значит, есть основание для единомыслия? Далее, разве сосуществование различных взглядов в географической близости друг от друга ведет церкви к деградации и отступлению? К такому результату может привести только пренебрежение Словом Христовым (что иногда включает и приверженность наследию, преданию). А разномыслию по второстепенным вопросам даже «надлежит» быть!!! Бог, когда придет время, откроет тех, кто получит одобрение (1 Коринфянам 11:19), и только Он имеет право на такое определение. (Кстати, может нам не кальвинизм надо искоренить, а арминианство, и тогда зажить без противоречий, благословенно и плодотворно как многие кальвинистские церкви и миссии на западе?)
Как пастор церкви и преподаватель библейского колледжа скажу, что в моей церкви и среди моих студентов есть арминиане, кальвинисты и не относящиеся ни к одному из этих лагерей; я свидетельствую, что фокусируясь на Христе, они спокойно уживаются и совершают служение вместе.
Мы иногда похожи на учеников Иисуса, с их почти инфантильным мышлением, или даже на фарисеев с их больным самолюбием. Ученики то огонь на неверующих хотели свести, то просили Иисуса запретить неким людям, изгоняющих бесов, не будучи частью их группы. Фарисеи брюзжали: «Запрети ученикам своим….» и «Если Он пророк, как Он может прикасаться…». Несовершенные люди сделали свои мнения и скрытые мотивы чем-то более важным, чем миссия Христа.
Иисус велел своим лояльным слушателям соблюдать учение фарисеев, но по делам их не поступать. В притче Он велел оставить плевелы до дня суда и не спешить вырывать их до времени. Суд Он отдавал Богу Отцу, и будучи во плоти человеческой, не узурпировал право судить. Неужели кальвинисты такие злобные провокаторы? Есть ли у нас причины считать их лжеучителями чуть-ли не худшими, чем Свидетели Иеговы? Похоже, И. Колгарев раскрыл нечто вроде замаскированного крестового похода против российских арминиан, верно соблюдающих свои традиции. Но, даже если, в день суда, обнаружится, что кальвинисты во многом заблуждались, разве это гарантирует 100%-ю правоту арминиан? И разве Христос умер в меньшей степени за кальвинистов, чем за арминиан? Или другую судьбу им уготовил, если и они в Него уверовали как в личного Спасителя?
Почему бы нам, не оставив за Богом право рассудить, кто заблуждался по второстепенным вопросам, а кто нет, не заняться сохранением единомыслия среди нас, детей Божьих? Ну, поспорим мы иногда, подискутирует, поделимся мнениями,… Но после умственной тренировки, мы же можем вместе прославить одного Бога и Спасителя? Тогда и повеление Писания соблюдем – будем единомысленными! Альтернативу эксклюзивистскому сепаратизму можно назвать евангельским инклюзивизмом (от англ. include, «включать, принимать»).
В свое время Ориген, известный богослов из числа Отцов церкви, предложил учение о вечном нисхождении Сына от Отца, пытаясь объяснить апостольские формулировки «Единородный Сын» и «Первородный Сын». Ориген намеревался возвысить Христа известным ему философским способом, представить Его максимально близким к Богу, но поздние богословы определили его теорию как христологическое заблуждение. Несмотря на это, Ориген остался уважаемым богословом. Он, как и все мы – дитя Божье, которому свойственно ошибаться.
Суждено ли исполниться молитве Иисуса о единстве?
Молитва Иисуса «Да будут все едино», безусловно, исполнилась. Она не могла не исполниться, учитывая величие Его спасительных свершений. Вместе с искуплением, примирением, обетованиями, Духом Святым, духовными дарами, нам было даровано единство во Христе. Мы, де факто, по Божьей благодати, в Нем. Мы можем этого не чувствовать, мы можем вести себя так, как будто это не так. И все же, мы едины в глазах Божьих, потому что одной жертвой Христа мы освящены, у нас один путь к Богу, новый и живой – через Христа(Евреям 10).
Посему нам велено «сохранять единство» и «быть единомысленными» вокруг Него. Не создавать, т.к. оно даровано свыше, а сохранять. Сохранять дарованное единство, единство, которое у нас есть как привилегия рожденных свыше детей Божьих, нам нужно в виду того, что мы часто поступаем по плоти и склонны выгораживать себя и смотреть сверху вниз на других. Если арминианин и кальвинист, баптист и пятидесятник – рожденные свыше дети Божии, то они едины во Христе в глазах Бога, Его вселенский народ. Разве это не достаточное основание сохранять единомыслие вокруг Христа? Разве могут богословские и деноминационные различия упразднить Божий дар единства Его народу? Мы можем и должны дискутировать, мы не обязаны соглашаться во второстепенных вопросах, нам не обязательно собираться под одной крышей или в одной организации. Но, в послушании Писанию, мы призваны сохранять единство. Нам не стоит вести себя так, как будто мы не одно Тело в глазах Бога.
Определять опасность или вести диалог?
И. Колгарев корректно перечислил некоторые заблуждения кальвинизма, а по некоторым пунктам он явно сгустил краски. Иногда у страха (здесь, перед опасностью кальвинизма) глаза действительно велики. В любом случае, считает ли он кальвинистов нерожденными свыше? Если да, то разговор дальше бессмыслен. Так как если бы мы говорили о мормонах или Свидетелях Иеговы. Но если они – дети Божьи, уверовали во Христа, то они с Колгаревым едины. И неважно, нравится это арминианам или нет. Главное, что это угодно Богу.
И. Колгарев, также, верно подчеркивает важность определения богословской позиции. Изучать полярные доктрины нужно. Мы не должны утаивать различия. Но честность и открытость в дискуссиях никак не должна разрушать единомыслие. В конечном счете, и арминиане и кальвинисты исповедуют фундаментальные основы – слава Божия, грехопадение человека, благодать в спасении, оправдание по вере, и др.
Если случится такое, что два влиятельных руководителя в одной церкви займут противоположные богословские позиции, то у них есть два варианта. Первый, они могут проповедовать те аспекты евангелия, о которых согласны, и с уважением говорить о различиях во мнениях, когда это нужно. Второй, если сотрудничества достичь не удается, нужно просто расстаться, расстаться с миром, сохраняя единомыслие по главным вопросам, чтобы не травмировать общину. Если и это не удается, то проблема, подозреваю, вовсе не в кальвинизме одного и арминианстве другого, а в личных амбициях, деньгах и власти.
Амос 3:3
«Пойдут ли двое вместе, не сговорившись между собою?» Это библейский стих стоит в начале статьи Колгарева в качестве эпиграфа. Видимо, автор полагает, что Амос учит тому, что христиане одной деноминации должны определиться с одной богословской позицией, быть единомысленными в единообразии, чтобы отгородиться от других детей Божьих, дабы сохранить свое наследие, конфессиональню идентичность, и не размыть свою веру. И не важно, что другие христиане такой же народ Божий, что и первые. А иначе, зачем использовать этот текст как эпиграф?
Что же на самом деле сказал древний пророк, пастух из Фекои? (Любопытно ,что в 1-й главе он провозглашает суд над городами языческими за то, что они отдали в плен себе равных (1:6), не вспомнили братского союза (1:9), преследовали брата, подав чувство родства и культивируя гнев (1:10). Иногда и мы поступаем так.)
В 3:1-2 пророк призывает к ответственности за согрешения евреев, которых он избавил из Египта и признал своими. С 3-го по 8-й стихи Амос использует ряд поговорок, указывающих на причинно-следственную связь между определенными событиями. В частности, если Господь объявил свою волю, может ли пророк молчать (ст. 7-8)? Пророк, таким образом, защищает свое право обличать народ Израильский, своих соплеменников, и задача это непростая. Современники Амоса игнорировали бедствия как Божьи суды и критиковали его за обличения (2:12; 7:12-16).
Другой перевод ст. 3 звучит так: «Будут ли путешествовать двое вместе, если они не повстречались/познакомились?» В контексте стих служит иллюстрацией тому принципу, что если Бог проговорил, пророк не может не передать это народу. Это подтвердит любой ученый комментарий. То есть, Амос 3:3 ничего не говорит об эксклюзивистском сепаратизме.
Наше единство
Перед нами реальная опасность и реальная угроза – эксклюзивистский сепаратизм. Не кальвинизм и не арминианство. Надеюсь, богословы, служители и простые мыслящие верующие смогут отличить человеческие претензии на обладание истиной и ценность чьего-то наследия от авторитетности Писания, Слова Христова и Его свершений, которые нас объединили в Его Тело. Подпишусь под цитированием И. Колгаревым Послания Филиппийцам 1:27-28 и, надеюсь, он услышит апостола Павла, которого цитирует (курсив мой): «Только живите достойно благовествования Христова, чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или не приду, слышать о вас, что вы стоите в одном духе, подвизаясь единодушно за веру Евангельскую, и не страшитесь ни в чем противников: это для них есть предзнаменование погибели, а для вас – спасения». Очень рассчитываю, что честный читатель Библии отождествит в тексте…
· местоимение «вас» не с российскими баптистами, а с детьми Божьими вообще;
· «благовествование Христово» и «веру евангельскую» не с наследием российских баптистов, и не с арминианским учением, а с благовествованием Христовым и верой евангельской;
· «один дух» не с претензиями на правоту отдельной группы христиан, а с Духом Святым и исповеданием единства вокруг Христа;
· «противников» не с братьями по вере из реформатской традиции, а (из контекста) с гонителями христиан, не уверовавших во Христа.
P.S. Я – рожденный свыше христианин, баптист в третьем поколении, признаю 7 принципов баптизма, служитель церкви ЕХБ, помогаю отцу собирать историю братства ЕХБ на Дальнем Востоке. Но я не арминианин и спокойно общаюсь с кальвинистами (впрочем не принадлежа и к их лагерю). И еще, мне нравится некоторая рок-музыка, я не считаю, что рожденный свыше христианин может перестать быть таковым и пойти в ад, не учу женщин в церкви носить косынки, не считаю, что крещение не есть обещание Богу чего-либо. Я очень надеюсь, что если мы когда-либо встретимся, Игорь Колгарев поприветствует меня как брата. Лично я готов приветствовать его. Несмотря на то, что я не согласен с некоторыми его убеждениями. Ведь мы дети одного Отца.
Да будут все едино! Включая братьев-баптистов.
Атеизм как побочный продукт мозга
Психологи объяснили, почему неверие удобно для атеистов
(Диалог с Р. А. Чугуевским, автором статьи «Божество как побочный продукт мозга», НГ-РЕЛИГИИ, 9 декабря, 2009 г. Онлайн http://religion.ng.ru/style/2009-12-09/8_god.html )
Владимир Лебедев
Кто-то наблюдает сегодня новый виток холодной войны между наукой и религией. Другие же, напротив, наблюдают попытки выстроить диалог и даже все больший взаимный интерес между этими двумя областями опыта и знания. Происходит и то и другое, и кажется не совсем оправданным то, что кто-то подчеркивает одно явление и игнорирует другое. Некоторые, увлеченно отмечая победу секулярного мировоззрения над религиозными верованиями, не замечают того, что другие занимаются изысканиями в области взаимоотношений между наукой и религии, философствуют о возможности участия сверхъестественного в возникновении вселенной, а немалое число атеистов превращаются в верующих или, по крайней мере, в честных агностиков. Наивно, конечно, но такие аналитики есть, были и будут, пока существует человечество – столь же долго как будет существовать и религия. А иначе, что им останется критиковать? (И позвольте называть этих «их» далее в этой статье «Аналитиками» – будь они ученые, журналисты или мыслящие обыватели).
Да, одни ученые пытаются опустить религию «ниже плинтуса», но это, как говорится, со зла, со зла…. Уж больно не хочется многим свободолюбивым мыслителям допустить идею властвования над ними какого бы то ни было божества, как если бы оно ограничивало их свободы, лишало счастья, вызывало вражду между людьми и несло другие беды. Другие исследователи не против религии, как неизбежного явления, квалифицируя ее как полезную адаптацию, помогающую объединять людские коллективы. Вопрос: являются ли эти два подхода единственными и насколько они оправданны?
Неоспоримо то, что религия очень часто, если не в большинстве случаев, оказывалась некоей подавляющей силой, порабощающей общественное сознание, навязанное умелыми манипуляторами. Многие божества, хотя и были изначально невинно созданы человеческим воображением как герои эпосов, впоследствии превращались в кровожадных и ненасытных тиранов. Даже во имя Христа, благородного и человеколюбивого иудейского учителя, церковь совершала мрачные деяния, за которые последующим поколениям ее лидеров пришлось извиняться. И вообще, верить в невидимое или недоказанное (и такое деструктивное) – не бессмысленно ли? Не глупость ли это, и не удел ли слабых, недалеких и ленивых?
Верно и то, что любая религия – миролюбивая или с элементами насилия и жестокости – способствует объединению людей. Будь то страх или надежда, зависимость или бездумность – люди формируют общины и следуют за определенными идеями или лидерами. Религия действительно зачастую навязывает бессмысленные и причудливые обряды, которые призваны создать в человеке чувство принадлежности к той или иной группе, надежду на лучшее, душевное облегчение, и т.п.
В этих наблюдениях мы можем согласиться с Аналитиками. Но здесь могут возникнуть еще два вопроса: (1) Что если «религия» не есть только вышеперечисленные критикуемые явления? Что если есть те люди – и, чего доброго, их достаточно много – которые являясь верующими в Бога, не придерживаются «религии», которую оценивают Аналитики? (2) Оправдывает ли справедливая критика религии атеизм? Является ли атеизм достойной альтернативой критикуемой религии?
Что нужно для появления веры, по словам Аналитиков, ясно: нормально функционирующий человеческий мозг. При этом справедливо и другое: для появления безверия (атеизма) также нужен нормально функционирующий человеческий мозг. И еще волеизъявление. Отметим, что признание и почитание сверхъестественного – уж насколько искренне и неподдельно в каждом частном случае, нам не определить – практиковалось человечеством всегда. А теоретический атеизм существует едва ли пару сотен последних лет. Поэтому нас должно интересовать – а может и удивлять – не появление веры, а появление безверия. Чем обусловлено это любопытное и странное, неестественное для человека явление – атеизм? (Ведь, верить для человека более естественно, как признают сами Аналитики). Почему он привлекает многие умы, в том числе и великие? Притом, что многие другие умы, в том числе деятельные и великие, продолжают придерживаться религии, т.е. пребывать в нормальном человеческом умонастроении.
Существует ли бог только в нашем сознании, как считает французский антрополог Паскаль Буайе? Несомненно, многие боги существуют только как плод воображения и наблюдения Буайе верны. Но исключает ли это бытие Бога, который существует в сознании других людей потому, что существует на самом деле? Заявление «бог существует только в нашем сознании» может быть столь же мифичным, как и примитивные верования, вызывающие снисходительную улыбку у сведущих людей. А что если, эта исходная предпосылка Буайе неверна? Тогда и его гипотеза социального поведения людей может быть неверна или, по крайней мере, не единственной, заслуживающей рассмотрения. И почему, интересно, Аналитики готовы верить в недоказуемую гипотезу Буайе, и не готовы допустить реальность одного «нормального» Бога?
Гипотеза Буайе, в сжатой форме, выглядит так: одна из особенностей функционирования мозга – способность устанавливать контакт с лицами отсутствующими в данный момент; так люди способны вообразить божество, навязанное им лидером их группы, с тем, чтобы они слушались его даже, когда он не рядом и не контролирует их непосредственно. Интересная идея. Правдоподобная. Объясняет поведение многих религиозных людей. Но она не опровергает вероятности бытия настоящего Бога, кого-то, кто существует помимо воображаемых божеств, навязанных несчастным людям извне для осуществления контроля над ними.
Религия может быть вредной, отвратительной, глупой, смешной, или, наоборот, в некотором смысле, полезной для общества или отчаявшегося индивидуума, а может и просто неизбежна. Но она ни в первом, ни во втором случае не вытесняет вероятности реального Бога. Религия в конкретных случаях вполне может быть лишь человеческим извращением откровения Бога (если он все-таки существует), искаженным представлением о совершенном Боге, который сам по себе не вызывает сомнений, усмешек, не заслуживает критики, а, возможно, наоборот – заслуживает почтения и познания. Религия – как форма общественного сознания – при всех ее возможных объективно определяемых минусах, не опровергает вероятность и не отменяет необходимости существования настоящего совершенного Бога. Попытки проанализировать религиозность человека и выявить ее негативные стороны ничего не смогут сказать о природе и характере возможно существующего Бога. А что если настоящему Богу тоже противны человеческие религии? Что если Он (будучи Творцом) ожидает от людей чего-то другого, не религиозности?
Аналитикам стоит поинтересоваться, так ли уж однородно то, что они называют «религиозным мышлением». Оно, мол, удобно для человека и не требует от него особых психических усилий. Для того же чтобы быть атеистом, «необходима упорная критическая работа мозга», говорят Аналитики. И продолжают: «Верить для человека естественно, так заложено природой…». При всем уважении к аналитикам, «религиозное мышление» – это не только то, что им кажется таким понятным, объяснимым, легко фиксируемым и открытым для объективной критики. Признаем, что есть, с позволения сказать, «народное» религиозное мышление, идея божественного, «иллюзия бога» – по Ричарду Доукинзу – которая распространяется как вирус, по принципу «писем счастья» (разошлешь – исполнится мечта, не разошлешь – постигнет беда). Именно это религиозное мышление и подвергается нещадной критике Аналитиков. Именно оно, не будучи способно изменить низменные устремления руководителей и удовлетворить примитивные запросы рядовых людей, часто ответственно за бесчинства и преступления. Именно оно может характеризоваться аморальным лицемерием – деланием добра только тогда, когда за тобой наблюдают (неважно, божества или люди). Именно оно не требует особых психических усилий.
Но есть и другое религиозное мышление – ответственный поиск ответов мыслящей личностью на фундаментальные вопросы жизни – не научные «что» и «как», а духовные и философские «почему» и «зачем». Поиск настолько же ответственный, насколько ответственен поиск ответов ученого на вопросы, поставленные естественными наблюдениями – «что» и «как». Такое религиозное мышление может быть вполне свободным от суеверной стадности, манипуляций невеждами, нелепых обрядов, защитных поведенческих реакций (боязнь сверхъестественного) и попыток представить самого мыслителя лучше, чем он есть. Оно сосредоточено на Боге (который, если Он есть, открыл себя), а не на религии, ритуалах и суевериях.
Такое ответственное религиозное мышление наблюдалось у множества людей, которых язык не повернется назвать слабыми или ленивыми, примитивными или ханжами. Ученые Блез Паскаль и Михаил Ломоносов, Галилей и Нильс Бор, реформатор Мартин Лютер Кинг, и множество других, веря в Бога, не участвовали в том, что критикуют Аналитики. Даже Вольтер, высмеивавший официальную религию, вовсе не опровергал существования Бога, будучи деистом. Агностики, вроде философа Карла Поппера, или ученого Майкла Бихи, не веря в Бога, честно признаются, что уж точно не верят в эволюцию; Поппер, при этом, симпатизировал христианской морали, а идеи Буайе, наверняка не прошли бы его знаменитую фальсификацию. Стивен Хокинг и Альберт Эйнштейн едва ли с приверженностью верили в личностного Бога, но всерьез допускали участие сверхъестественного в возникновении вселенной и не считали это побочным продуктом могла или «вирусом» мозга.
А что атеизм? Почему он – как плод воображения, как «побочный продукт мозга» появился и стал привлекательным для многих? Это несложно объяснить. Учитывая вероятность существования Бога, человеку, невпопад недовольному религией (не Богом) или нежелающему признать какое-либо Провидение, приходится напрягать мозг и придумывать атеизм. Как в свое время Айзеку Азимову, например. Или российскому академику Виталию Гинсбургу. Происхождение вселенной необъяснимо с точки зрения физики и философски, и теория эволюции «дырявая», но ни в коем случае нельзя помыслить о сверхъестественном начале и великолепии творения! Вот и получается, что побочным продуктом мозга является не божество, а неверие в божество. Может быть именно атеизм (впрочем, как и многие религии и вымышленные божества) является вирусом мозга, и нелепой бессмыслицей.
Пол Витц, почетный профессор психологии Нью-Йоркского университета (автор книги «Вера сирот: психология атеизма») признается, что до 38-летнего возраста был атеистом по личным причинам, не имеющим отношения к интеллекту или морали. К психологическим причинам атеистического мировоззрения отдельных людей он относит, например, враждебность к родителям, подавлявшим их личности и вызвавших обиду на высшее существо; личные мотивы быть «современным городским», а не «архаичным из провинции»; животное стремление к самоутверждению и подавлению других; и т.п. Можно перечислять и дальше, но дело не в этом. Просто атеизм можно считать в той же мере продуктом индивидуальной психологии, что и теизм.
Придумывание несуществования Бога – это попытка человека уповать на самого себя. Попытка в сущности своей религиозная. Вспомним: «Человек – это звучит гордо», «Человек – мера всех вещей», «Сверхчеловек», «Чистая раса», нарциссизм и звездная болезнь многих знаменитостей при порой полной безнравственности, и прочие гимны и ритуалы в честь человека. Атеизм бывает теоретический (интеллектуальное отрицание Бога) и практический (живем так, как будто Бога нет, хотя и не отрицаем его). В обоих случаях – это религия почитания человека, религия веры в способности человека устроить для себя благое существование. Атеизм нужно придумать тем, кто считает идею Бога бросающей вызов человеческой независимости, опасной, ограничивающей. (И еще – камень в огород Буайе – Пол Витц написал книгу «Психология как религия: культ самопочитания». А почему нет?) Но, неразумно отвергать вероятность существования Бога на том основании, что религия, как мы ее (ограниченно) знаем – явление иррациональное, безрассудное, нелепое, зачастую вредное и попросту смешное. Можно желать быть свободным от религии, но это не ведет к необходимости отвергать настоящего Бога. Что если Бог – это не просто (выдуманный) ограничивающий Законодатель и контролирующее Провидение, а Отец, желающий благодетельствовать?
У любой религии есть три неотъемлемых элемента – объект почитания, светлое будущее и путь достижения этого будущего. Атеизм – тоже религия. У него есть вожди и кумиры (включая самого атеиста), которых почитают. Есть идеал или утопия существования, мечты о лучшей жизни. Есть и пути достижения того, мораль, убеждения. Сказать «нет Бога», «не верю» – это тоже религия, столь естественная для человека. И эта религия причинила зла не меньше, чем другие религии. И я не стал бы никому рекомендовать изучать лицемерные и разрушительные побочные эффекты атеизма – как они манипулируют массами и объединяют сообщества. Ведь это настолько очевидно. Да и суть совсем не в этом. Поведение людей исповедующих религию атеизма – безобидное или жестокое – ничего не сообщает само по себе о вероятности не-существования Бога. Для этого нужно обращаться к другим источниками.
И, в конце концов, откуда у Аналитиков моральные стандарты и само аналитическое мышление, исходя из которых они оценивают полезность или вредность религии. Питекантропам нужны были умения доставать пищу и убегать от хищников, чтобы выжить. А моральное и аналитическое мышление им для выживания были ни к чему, так что они вряд ли бы развивали их и передавали потомству.
Что если попытаться не оценивать то мировоззрение, которого не придерживаешься, а понять тех, кто его придерживается. Легко окрестить их «лентяями», не утруждая себя познавательным диалогом с ними. Намного труднее задать им вопросы и попытаться выяснить, что же привело их к отрицанию неестественного атеизма и вернуло к естественной вере в Бога. Скажем Клайва С. Льюиса, автора «Хроник Нарнии», или Гилберта Честертона, критиковавшего Оскара Уайлда и его религию carpe diem, религию «несчастливых людей». Они уж точно не обошлись без «упорной критической работы мозга». Да и те, кто за «рациональное осмысление реальности», отрицающее сверхъестественное, должны помнить выводы скептика Д. Хьюма о том, что разум способен опровергнуть сам себя и даже собственное существование, если сделает себя единым стандартом оценки других направлений мышления. Одного разума недостаточно.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)